Храм Покрова Божьей Матери в г. Волковыске

Я родился 7 ноября 1915 года в городе Кулебаки Горьковской области.

Отец был мастером кузнечного цеха, который делал бандажи на колеса для железнодорожных вагонов.

В 1921 году, когда начался голод, отец работал на заводе в Кулебаках, но он смог купить дом в деревне, под Муромом и мы все перебрались туда. Старшие братья, Сергей и Василий, тогда еще жили с нами. У нас была лошадь, корова, свинья, был земельный участок, в то время земли было сколько угодно – бери и работай.

Мы прожили там до 1924 года, а в 1924 году Сергей уехал в Ленинград, Василия взяли в армию, еще один брат, Иван уехал на работу в Астрахань. Старшая сестра вышла замуж за военного и переехала в Ленинград, вторая сестра работала в Ленинграде на конфетной фабрики.

Отец из Кулебак уехал в Навашино на судостроительный завод, а мы с матерью ходили к нему туда.

Во время войны два брата погибли на фронте, один под Сталинградом, один на Малой Земле под Новороссийском. Еще один брат в блокаду был в Ленинграде, но долго прожил, умер в 80 лет. Сестры тоже жили в Ленинграде, но в блокаду одна уехала в Новосибирск, другая на родину в Кулебаки.

В 1930 году я окончил ФЗО на кулебакском заводе и уехал в Ленинград, но там я пробыл недолго. Тогда въезд в Ленинград был запрещен, так что работать я там работал, но прописаться не мог, поэтому я вернулся Кулебаки, поступил на завод им. Кирова и работал там до 1937 года, а в 1937 году меня призвали в армию.

До 1939 года я служил в инженерных войсках, электрик, был начальником станции АС-1 и АС-2, а в 1939 году меня направили в Борисов, в автошколу. В мае 1941 года я был выпущен из школы в звании младшего лейтенанта и направлен в 8-й полк 4-й танковой дивизии, который дислоцировался в Белостоке, где я был назначен командиром транспортного взвода в роту подвоза боеприпасов.

У нас в полку было два типа танков – БТ-7 – скоростной танк, у него скорость доходила до 80 км, но он был на бензине, и чуть что он горел, а перед самой войной к нам поступили КВ-1 с 75-мм пушкой и КВ-2 с 105-мм пушкой, но эти танки себя не оправдали, они тяжелые.

Утром 22 июня начали бомбить вокзал, а вот нашу часть не бомбили. Надо сказать, что уже ночью на 22 июня семьи военнослужащих стали вывозить на вокзал и вот они попали под бомбежку.

Вечером мы получили приказ отступать и отошли в направлении Волковыска. Остановились в лесу, а ночью нас опять бомбили. Часть куда-то ушла, а меня послали в Белосток за боеприпасами, но в Белосток меня уже не пропустили и вот я с одной машиной догонял свою часть, догнал, присоединился к своим, к командиру стрелкового батальона и начальнику связи полка и командиру полка. Вот мы ночью бродили под Волковыском, надо было пройти эту речушку. Заблудились, это нас немцы, переодетые в красноармейскую форму, возили, документы-то мы не проверяли, это потом уже, когда научились воевать, через 3 года.

В районе Барановичей мы попали в окружение, но к вечеру 26-27 июня, мы смогли выйти из окружения на какой-то небольшой аэродром. Там мы встретили командира полка, еще двух командиров батальона и несколько танкистов и оттуда нас направили в штаб фронта, в Могилевскую область, а из Могилевской области – в 12-й танковый полк, который стоял под Смоленском. Мы прибыли – я, командир роты, несколько танкистов – а там и танков нет! Полк только формировался – два батальона стояло без танков, а один батальон участвовал в боях за Смоленск. И вот что странно – по полку было строго приказано – не стрелять.

Там проходило шоссе и вот начальник связи мне и говорит – давай возьмем броневичок, проверим как он. Ну мы на шоссе вышли и пошли по самолетам стрелять. Узнал заместитель командира полка, чуть не расстрелял нас, вы шпионы!

В ночь на 21 июля, мне дали солдат, станковый пулемет и мы пошли ночью в наступление! По ржи… А по ржи ползешь, она осыпается – и немец все видит. Мы только к утру вышли из этой ржи, часа в 4, по нас шквальный огонь, и там меня ранило осколком мины в ногу.

Медсестра разрезала мне сапог и отправила в госпиталь между Вязьмой и Смоленском. Нас должны были эвакуировать вглубь России и вот приходит ночь, нас поднимают, через Днепр – а там немцы, мы возвращаемся. Так ходили целую неделю. Вброд. А там крутые берега, Ярцевская переправа, а сам Днепр неглубокий. В конце концов я перешел на ту сторону, нас там встретили и отправили в Вязьму, а с Вязьмы эшелоном направили в глубь России. В вагоне я встретил одного летуна, он был ранен второй раз, вот он мне и говорит, приезжаем в Тулу, это большой железнодорожный узел, там темно, будут стоять носилки и скорая помощь. Выходи, ложись на носилки, чего ты, куда-то поедешь! Так и сделали.

Попал я в 2111 госпиталь в Туле. Медсестра-старушка все мне обмыла, замазала, а утром пришел врач и спрашивает: «Как вы сюда попали»? Ну не выгонять же нас. В конце августа – начале сентября нас выписали из госпиталя и отправили в Московский военный округ в бронетанковые войска.

Прибыли в Москву и вот меня и еще одного направили в 14-й автополк, дали адрес, где он стоял. Мы пришли, а там его не оказалось. Мы опять в штаб. Там говорят, полк давно ушел. Направили в мотоциклетный полк на северо-западе Москвы. Мы там прожили, а через месяц пошли деньги получать, нам и говорят: «А вы тут не числитесь»! Немец тогда уже был под Москвой, в районе Можайска и меня направили на Западный фронт в 5-ю армию Говорова, командиром взвода эвакотанковой роты. Мы должны были эвакуировать танки и орудия с нейтральной полосы, ночью выходили на нейтралку, тракторами зацепляли танки или пушки, и вытаскивали.

Там я был до ноября 1942 года, получил медаль «За боевые заслуги», а 28 ноября меня вызвали в штаб БТМВ и направили в 30-й разведывательный батальон, который формировался в Гороховецких лагерях. Там я пробыл до 1 мая 1943 года.

1 мая мы выехали на фронт в Старый Оскол. Наш батальон подчинялся 10-му танковому корпусу, которым командовал генерал-лейтенант Гурков и с этим корпусом я участвовал в Курской дуге, в районе Обояни, в 4-х километрах севернее Прохоровки. А потом мы, с тяжелыми боями, наступали до Днепра.